ПАТРИАРХ МОРДОВСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Опубликовано Вайгель - 06.08.2024
Мать писателя Наталья Ивановна (в девичестве Шитова) хоть и грамоту не знала, но память была у нее на зависть крепкая. Перед замужеством все невесты села бежали к ней, обучала она их причитаниям, без этого мордовскую свадьбу не играют. Необыкновенным рассказчиком слыл и отец прозаика, Дмитрий Тимофеевич. Бывает, плетет лапоть, а вокруг вся многочисленная семья байки его слушает. Самый смышленый из детей, Андрей, был пятым ребенком, после него еще двое. Ораву такую прокормить было трудно. Хозяин не гнушался ни пастушьей, ни плотницкой работы.
Однажды отец подозвал Андрея и указал на стену, где висела пила: «Вот, сынок, смотрю я на эту пилу и думаю: почитай тридцать лет я тяну ее. И ты будешь всю жизнь с ней работать, а богатства не наживешь. Тебе надо выбирать другую дорогу. Надо учиться, грамотный человек не пропадет». Эти слова заставили задуматься умного не по годам мальчишку. Он сам давно хотел чего-то нового, хотел знать больше, чем окружающие. Научиться читать и писать — неужели его мечта сбудется?
В сельской церковно-приходской школе Андрей Куторкин начал учиться при царе, а закончил уже после революции. Учеба давалась легко. Мальчик запоем читал произведения Некрасова, Чехова, а томик со стихами Пушкина был самым дорогим. «Первая книга, которую я взял из библиотеки, — «Избранные произведения» Пушкина, — вспоминал потом Андрей Дмитриевич. — Перечитывал ее снова и снова». «Евгения Онегина» он знал наизусть и мог цитировать часами. Память у Андрея Куторкина, как вспоминают его современники, была уникальной.
«В тебе есть искорки таланта»
После Порецкой средней школы Андрей Куторкин поступает учиться в Ульяновскую совпартшколу. Ему исполнилось 18 лет. Путь в литературу начался тоже здесь. В этом большую роль сыграла преподаватель по политпросвещению Анна Караваева, впоследствии известная русская писательница. Анна Александровна печаталась в журнале «Сибирские огни», вела литературные кружки. Именно она заметила способности своего ученика. К тому времени имя Андрея Куторкина уже появилось в алатырской уездной «Трудовой газете». «Деревенское» — так назывался его первый очерк. В газете «Красная звезда» выходят другие прозаические произведения. Караваева смогла оценить его творчество по рассказу «Шалопутный», рукопись которого притащил ей Андрей. «Да, искорки таланта в тебе есть, и может загореться пламя», — сказала она. С помощью Караваевой рассказ был напечатан в Москве. Начинающий писатель взял псевдоним Ендол, по-эрзянски — «молния».
Менялась историческая судьба страны. Малые народы получили письменность. Начиналась борьба с неграмотностью. Андрея Куторкина отправили в Мордовию, в Дубенки. Здесь он работает в библиотеке. Вокруг него собирается молодежь, благодаря ему в окрестных селах открываются библиотеки, в клубах ставятся спектакли. Но появилась ностальгия по дому. А тут еще сестра Аня в письме сообщила, что отец тяжело заболел. Так Куторкин переезжает в соседний с Чувашией Ардатовский район. Шло время коллективизации. Его ставят председателем колхоза в село Жабино. Об этом периоде своей жизни писатель не любил вспоминать. О чем умалчивал Андрей Дмитриевич, остается только догадываться…
Архив Куторкина
В 1932 году Куторкин переезжает в Саранск, и с этого времени литературная работа становится для него профессиональным делом. Редактор газеты «Эрзянская коммуна», затем журнала «Сятко». Но пока он находился в должности редактора, ни одна его строчка на страницах газет не вышла. На вопрос, почему, он отвечал: «Я главный редактор, и у меня другие обязанности». Обязанности свои и в должности главного редактора Мордгиза, и на посту председателя правления Союза писателей он знал хорошо и выполнял беспрекословно. Что касается произведений, то он пробует силы в крупных жанрах. В 1934 году выходит его историко-революционный роман «Черный столб». Работа над ним шла долго. Критики не были благосклонны. В 1941 году свет увидела поэма, чья судьба была удачнее.
Тему Куторкину подсказал сам Максим Горький на I съезде писателей СССР. В основу поэмы «Ламзурь» легло восстание мордвы Терюшевской волости против царицы в 1743-45 гг. Произведение стало хрестоматийным, по либретто «Ламзурь» была написана первая мордовская опера. Также свет увидел роман в стихах «Яблоня у большой дороги», о революции 1905 — 1907 годов. Выход в 1976 году трилогии «Бурливая Сура» становится заметным событием в культурной жизни республики. Куторкин удостаивается Государственной премии Мордовии. Роман был выпущен и в Москве. В Центральном госархиве хранятся письма из издательства «Современник» по вопросу об издании «Бурливой Суры», споры в основном шли о переводе на русский. Автор был крайне недоволен переводчиком. Видно, сказывалось мордовское упрямство.
В целом архив писателя состоит из нескольких фотографий, писем, рецензий, статей. Ничего такого, что говорило бы о нем как о человеке. Пожалуй, лишь эти ровные, аккуратные строчки да мелкие буквы говорят о характере писавшего. Куторкина знали как молчаливого, замкнутого человека. Пунктуален он был до болезненности. Если назначал встречу в 10.00, то опоздавшему хотя бы на три минуты дверь Куторкиных в доме на проспекте Ленина уже не открывалась. Если писатель говорил, что может выделить для беседы только 30 минут, то разговор мог оборваться на полуслове. А если он дал в долг двадцатипятирублевыми ассигнациями, то вернуть надо будет такими же бумажками. Людей, которые сделали ему подлость, он просто «хоронил».
Рассказывали, что в кабинете на его столе всегда лежало много карандашей, но он не начинал нового, пока до конца не дописывал старый, хотя уже и держать его было неудобно. Некоторые же считали его скромнейшим человеком. Но того, что Андрей Дмитриевич был ходячей энциклопедией, не отрицал никто. Писатель Павел Любаев вспоминает: «Это был умнейший человек, интересный собеседник. У него была одна из самых богатых библиотек в городе».
Куторкин не открывал завесу и своей семейной жизни. Супруги не любили застолья. Детей у них не было, поэтому они взяли ребенка из детского дома. Часто отец с сыном Мишей прогуливались по улицам Саранска. «К сожалению, — говорит исследователь творчества писателя Михаил Ломшин, — как не сохранились личные вещи, архив писателя, так затерялись где-то в Москве следы единственного сына Андрея Дмитриевича».
Писатель Андрей Куторкин служил своему делу преданно. Недаром коллеги называли его «патриархом». Старый, уже тяжелобольной, находясь в больнице, он просил жену: «Мне бы лист бумаги да пяток карандашей, только наточи хорошенько». До последнего писатель переживал и за судьбу своей любимой реки: «Недавно на Суре был. Когда-то мы оттуда воду таскали для чая. А теперь и смотреть страшно. Что останется нашим внукам?»
Историческая судьба России опять изменилась, уже никто не зачитывается романами о социалистических преобразованиях, не верит в светлые идеалы. Вся литература об этом пылится на библиотечных полках. Кто знает, может, она ждет своего часа — когда ее перечитают и посмотрят на прошлое по-новому.
Людмила Резяпкина (Куторкина), Председатель Союза журналистов Республики Мордовия:
— Андрей Дмитриевич Куторкин был родным дядей моего дедушки Дмитрия Антоновича. Он очень тепло относился к моему дедушке, постоянно спрашивал о племяннике: «Как Дима? Что нового в его семье?» В 1986 году, посещая родную деревню Низовку, Куторкин зашел и в дом моего деда. Вместе они прошлись берегом Суры, погуляли по деревенским улицам. Кадры той встречи сохранила видеопленка. Сюжет местных теленовостей того времени и книга «Валдаевы» с личным автографом писателя — наши семейные реликвии.
Теплые родственные отношения писатель поддерживал и с моим отцом, Николаем Дмитриевичем Куторкиным. Отец часто вспоминает их встречи: «Я приходился Андрею Дмитриевичу внучатым племянником. Тогда он был в зените славы, а я работал начальником милиции. Виделись мы редко. Когда я приезжал в гости, Андрей Дмитриевич сразу звал к столу и из напитков угощал всегда только шампанским. Беседу вели на мордовском языке, но если при разговоре присутствовала жена писателя, общались на русском.
Часто Куторкин говорил: «Я известный писатель, уважаемый человек, у меня ордена, награды… Но тяга к творчеству не ослабела. Столько еще хочется написать!»
— Николай, возьмешь книги с моими поправками? — спросил при нашей последней встрече писатель, показывая переводы издательства «Современник». Я ответил, что пока еще рано об этом задумываться…
…После смерти Андрея Дмитриевича его приемный сын Михаил Дрема продал квартиру отца и искал транспорт, чтобы вывезти личные вещи и архивы Куторкина. Он спрашивал у меня, где можно нанять 2 КАМАЗа, чтобы доставить все в свою квартиру в Люберцах. Так что архивы Куторкина, должно быть, не окончательно потеряны… Михаил — полковник космических войск России. Думаю, краеведам стоит поискать архивы писателя в этом направлении.
СВЕТЛАНА ПИВКИНА.
Читать далее
